Саша

Сын моей подруги, тихонький, светленький мальчик, так не похожий на своих родителей, заканчивает первый класс. В мае ему исполняется 7 лет. Меня поражает его комната, расположенная в самом конце коридора, крохотная темная комнатка, потому как перед самым домом выстроили некрасивый торговый центр, и теперь рассеянный солнечный свет, падает в окна преломленный, медлительный, и вечерами его уж нет, и потому, когда Саша приходит со школы, ему кажется, что наступила ночь, что уж пора ложиться спать и не хочется делать уроков. Он часто сидит у окна, забираясь на подоконник с ногами, и прижимая маленькое красивое лицо с пухлыми губами к стеклу, внимательно наблюдает за жизнью, разворачивающейся на улице. Гулять он не особенно любит, потому, как родителей почти никогда не бывает дома, детишек во дворе мало, и все одноклассники живут в домах, расположенных на других улицах.
— Тут вчера тетя уронила пакет с апельсинами.- немного печально рассказывает он, и непонятно, кого ему жаль больше, тетю, с которой случилась такая трагедия, или апельсинов, нарядных, словно солнышки, рассыпавшихся по грязному бурому снегу.- Они выпали из пакета и катились, катились...- молчит, после чего мечтательно закатив глаза, прибавляет.- Красиво!
В школе Сашенька учится плохо, ему не нравится школа и первая учительница, которая, как он говорит всегда злая и сердитая, но он с пониманием отмечает, что это, верно, от какого-то личного несчастия, и нельзя ее в том винить, и я поражаюсь смышлености столь юного человека. Не нравится ему и сама обстановка, сидеть целыми днями в душном классе, в котором так мало света, и когда бы так хотелось поиграть, и отчего-то все чаще припоминается история о том, как они с папой катались на санках когда-то очень давно, но при более тщательном подсчете выходит, что было это прошлой зимой. Не нравятся ему и предметы, все какие-то скучные, трудные, и хорошо только на рисовании и музыке, и учительницы у них такие замечательные по этим предметам.
— На рисовании нам все-все разрешают рисовать!- хвастается Саша.
— А ты что рисуешь?- спрашиваю я.
— Разное. Дома рисую, метро.
— Метро?
— Ну да, метро, там хорошо, тепло и людей много!
Я улыбаюсь, впервые увидев человека, ласково отозвавшегося от метро. Вспоминаю свое далекое детство, в котором я очень любила кататься на метро, когда мама брала меня с собой в гости, и тот особый металлический запах, царствовавший на всех почти станциях, и первое свое впечатление от площади Революции, и от бронзовой собаки, с которой я никак не хотела расставаться, и сожалела о том, как ей, должно быть, грустно тут! Но теперь уже нет того, что было когда-то, и метро- это вынужденная необходимость.
— А на музыке мы поем!- Саша свешивает ножки с подоконника и болтает ими, маленькими смешными в тапочках -драконах.
— У тебя хорошо получается?
— Я в хоре буду со следующего года!- и он чрезвычайно горд этим.
Подруга с мужем жалуются, что Саша плохо учится, не может запомнить стихов, за купленным недавно компьютером, купленным отдельно, специально для него, заниматься не хочет, и даже не подходит к нему.
— Как он жить будет?- пугается подруга, и все пытается усадить его за уроки, но он не хочет, бродит по комнате, словно тень, усаживается на свой подоконник, и столько тоски, столько еще не оформившейся мысли в этом красивом бледном личике, и, кажется, будто это вовсе не маленький человечек, только начинающий жить, а старичок, давно уставший ото всего, все находящий ненужным, поверхностным, и оттого поселившийся в своем придуманном мире.
— Саша, а ты мечтаешь?
— А как же! Вот сяду и мечтаю, мечтаю....- повернувшись худой спиной с заострившимися лопатками, он глядит в окно, и силуэт его мутно рисуется на фоне сгущающихся сумерек.
— О чем же?
— Обо всем на свете. На свете там много всего. Надо, чтобы кто-нибудь об этом думал.