Монетка

Игорь кричал. Громко, страшно, надрывно. Срываясь на визг, как девчонка. Его крик чудился ему сигаретным дымом, который пугливо путался в тревожном перестуке колес проносящегося мимо поезда. Мальчишки рядом тоже кричали. Кто-то — «Антошка!», кто-то — трагичное «не-е-ет!!», кто-то просто визжал, высвобождая наружу животный ужас. А Игорь почему-то думал только о том, что скажет Тошиной маме. Ведь она же только вчера строго-настрого запретила играть на железной дороге. Господи, но кто же знал! Ведь никто не хотел, чтобы так вышло! Они не виноваты, не виноваты, не виноваты!!!
Все как в тумане… Они со сдавленным хихиканием уже бежали прочь от рельс, когда Антоша остановился — заметил, что монетка соскользнула с гладкой поверхности. И тут он рванул обратно. Хотел поправить… Они начали кричать уже тогда:
— Антоша, вернись!
— Вернись, дурак!
— Оставь ее, Антошка-а! ААА!!!
Он уже бежал обратно, когда споткнулся и упал, как в дурном сне.
И тогда дикий страх взорвался в головах мальчишек разноцветным фейерверком.
Что он скажет? Что?! «извините»? «простите»?! Он же старше Тоши на полгода, он должен был следить! Да как он в глаза ей посмотрит?! Ведь она запретила тут играть! Если бы они только послушались…
Этот хоровод мыслей промелькнул у мальчишки в голове, пока мимо с грохотом проносился тот злосчастный поезд. Крики вокруг не смолкали. Пацаны надрывались так, будто это могло чем-то им помочь. Все прекратил последний вагон. Последний вагон, замкнувший смертельное шествие. Последний вагон, неспешно удалившийся вслед за поездом. Последний вагон, за которым показалось бледное как мел лицо с огромными голубыми глазами.
Антоша медленно моргнул, глядя на внезапно замолчавших друзей. Живой.
Игорь упал на колени, и его вырвало прямо на куст шиповника.