Как я прожил неделю с четырьмя проститутками

Все началось очень плавно и пристойно: коньяк, кофе и винегрет, оставшийся от жены. Потом она разделась наполовину и прошлась по комнате. Чуть позже Вовка стащил с нее все остальное.
Я прилег на соседнюю кровать и вяло наблюдал за происходящим. Моя неторопливость объяснялась простыми вещами. Во-первых, за все платил Вовка, он же их и заказывал на сайте http://kazan.vipkiski.com/vozrast/molodie. Во-вторых, ему завтра на работу, он должен насладиться и заснуть. В-третьих, друг – откровенный жаворонок: заснет очень быстро, а все остальное достанется мне. Я был спокоен и апатичен.

Интерес созерцателя разгорался еще и от того, что я впервые видел, как мой друг имеет женщину, которую купил. Он громко приказывал, и женщина исполняла его команды. Это было презабавно. Они переходили от одной позиции к другой, от одного упражнения к следующему. Проститутка работала четко и безошибочно. Часа через полтора Вовка отпустил ее в ванную, повернулся к стене и заснул, позабыв обо всех невзгодах. Девушка ополоснулась, выпила кофе и полезла ко мне под одеяло. Полтора часа Вовкиной темповухи сбили ей дыхание, но не погасили блеска в глазах.

Я решил не торопиться: полумертвые женщины – не моя стихия, пусть отдохнет. Я стал гладить ее по усталому организму, приговаривая всякие утешения и глупости. Проститутка поняла и замурлыкала. Судя по тому, как она вздрагивала от прикосновений, ее темперамент был высшего качества. Спокойного лежбища не получалось, девушка начала не на шутку возбуждаться и требовать…

Потом мы плескались под душем, пили кофе и немножко знакомились. Ее звали по-белорусски Олесей, у нее было высшее образование, но не было денег. Сейчас она живет в однокомнатной квартире с тремя девушками разных национальностей. У них полный интернационал и аврал. Хозяева вот-вот выставят всех четверых на улицу, хотя ведут себя девушки, как овечки.

– Жаль, что мы больше не увидимся, – перебил ее я.
Она не поддалась на провокацию, и мы отправились спать. Едва приподняв лицо с подушки, я увидел рядом маленькую бумажку с именем «Олеся» и семью циферками. Оставалось подняться и закрыть за ними дверь.
Через три дня она позвонила и попросилась в гости. Я отреагировал, и Олеся приехала. Проститутка была одета так же откровенно, как в первую нашу встречу, но вела себя так же скромно и просто. Вцепившись в меня, она сказала:
– Я не хочу иметь со всеми мужчинами только денежные отношения. Сделай со мной все, что ты хочешь.
Мне пришлось приложить немало усилий…
– Нас выгоняют из квартиры, – грустно сказала она, пока я лил на нее воду из душа, смывая сперму с живота и груди.
Решение пришло быстро.
– Недельку можете перекантоваться у меня, – робко предложил я и добавил, что потом вернется жена.
Она не стала ломаться ради приличия, а сразу пошла к телефону и набрала номер. Через два часа четыре проститутки ходили по моей однокомнатной квартире, разбрасывая свои вещи.
Мелкая дрожь от предвкушений колотила меня и мешала четко представить ближайшее будущее. Я не знал, с кого начать. Олеся подошла и сказала:
– Мы с тобой спим на диване, а они – где найдут.
Оказывается, она была главной, и ее слушались. Я хотел сказать короткую речь о дисциплине, хотел показать, где стоит соль и хранится сахар, хотел научить правильно закручивать краны и запирать дверь, но не успел. Круглолицая блондинка с Украины предотвратила мое красноречие.
– Девчонки, я хочу спать, – пожаловалась она, подойдя ко мне вплотную. – Можно, я первая отстреляюсь и лягу?
После этого она присела на корточки, спустила мои тренировочные штаны с вытянутыми коленками, нашарила пятисантиметровый мякиш и бесцеремонно взяла его в рот. Я облокотился на стену и, вытаращив глаза, смотрел на окружающих. Они тоже смотрели. Несмотря на каждодневный труд такого же рода, им тоже было забавно. Они любили свою профессию. Пары дружбы заклубились на моей шестиметровой хрущевской кухне.
Через десять минут мы дружно заснули: девушки – перед рабочей сменой, а я просто так, за компанию. Лена лежала на отдельной кровати, Валя с Сейлой в обнимку на двух матрасах, брошенных на пол, я с Олесей – на нашем с женой диване.

Мир и покой воцарился в моей маленькой квартирке на целую неделю. Мелькания полуобнаженных женщин вытеснили во мне всякую охоту трудиться, и я взял отпуск.
Часов в восемь вечера они отправлялись на точку, где, приплясывая от морозца, ждали того (не всегда единственного) мужчину, который купит их за смешные две тысячи рублей. Ждать приходилось долго. Толпа разукрашенных и разодетых женщин из разных регионов страны рвалась на это место, порождая конкуренцию. Отчаявшиеся сутенеры к четырем часам утра сбивали цену вполовину. Нераспроданные девушки, всхлипывая от неудач, разбредались в сторону своих жилищ.

Каждую ночь одна из моих приживалок возвращалась домой, хлюпая обмороженным носом. «Не купили», – с досадой сообщала она и ложилась на диван возле меня. Мои функции состояли в поглаживании промерзшего тела и в почмокивании озябших конечностей. Я делал это с большим вдохновением и совершенно искренне. Неудачница прижималась ко мне, и мы засыпали, как дети, застигнутые грозой. Наш сон был сладок до прихода следующей героини. Если это была Олеся, она отдирала неудачницу от моего организма и сгоняла на свободный матрас. Сама она, независимо от количества ночных клиентов, нуждалась в интенсивной «бомбардировке». Кончив несколько раз, Олеся не ложилась спать, а подходила к неудачнице и расспрашивала о делах.
Потом приходили остальные труженицы. Охая и ахая, они начинали рассказывать о своих злоключениях, довольные, что все завершилось без травм. Олеся, как мамочка, выслушивала их причитания и давала советы. Она била по лицу, если кто-то возвращался сильно пьяной. Потом шли водные процедуры, утренний кофе и дневной ободряющий сон.

Спали девушки удивительно мало. Мне выдавались несколько солидных банкнот и список. Я мчался на рынок, пока мои надомницы готовили гарниры. Затем случался обед и послеобеденное валяние на кроватях. Олеся садилась на телефон и часами искала квартиру. Остальные листали журналы и вяло переговаривались на трех разных наречиях.
Я ползал меж всего этого великолепия, притрагиваясь и созерцая. У Лены очень тонкие колени и очень красивая голень, у Вали – бедра и грудь при наличии талии, а у Сейлы – слишком красивое для узбечки лицо, все анкет этих девушек здесь. Я касался всего этого попеременно в какой-то непонятной последовательности, боясь обеспокоить и помешать. Мне уже не хотелось внедряться в эти мраморные тела. Я опять превратился в пассивного созерцателя. Я хотел, чтобы это длилось вечно. Но, как и в случае с Олесей, девушки возбуждались, тянули ко мне руки, выгибали спины, урчали, как тигрицы, пока мой член не находил себе приют внутри какого-нибудь влагалища. Они все портили. Наши тела сплетались, а мягкое мурлыканье заменялось криками и стонами. Наш клубок тел пульсировал, катался и стонал до тех пор, пока раздосадованная отсутствием подходящей квартиры Олеся не бросала телефон и не отгоняла от меня своих разъяренных коллег. Те нехотя повиновались, признавая ее право на меня как первооткрывательницы.

Что это были за времена! Что за счастье! Я купался в его лучах, грелся в его потоках, плясал посреди комнаты и пел…
Я немного не рассчитал… Видимо, теща раньше времени встала на ноги. Жена раньше времени села в поезд. Поезд раньше времени прибыл в столицу…
И вот теперь я лежу на полу в своей собственной квартире, и меня месит ногами моя любимая супруга.
Мой рассказ подошел к завершению. Жена от души оторвалась и устала. Она уже восстанавливает дыхание, держась за сердце и стену. Девушки виновато стоят поодаль. Одна из них дает ей стакан прохладной воды и приносит свои извинения. «Нам негде было жить», – говорит вторая. «Нас выгнали из квартиры», – виновато добавляет третья. «Мы больше не будем», – заканчивает четвертая.
– Ладно, девчонки, – удовлетворенно отмахивается моя супруга. – Пока этот козел здесь валяется, пойдемте-ка перекурим ваши проблемы.